Мы остановились по дороге. У придорожного магазинчика стояла старая худая
собака. Морда седая, шерсть потускнела. И ребра торчат, - это не только от
голода, это и от старости такая худоба бывает. Как у людей…
Я, конечно, купила ливерной колбасы два кренделя таких, увесистых. И собаке
стала давать по куску. Она начала жадно, но аккуратно есть. И тут подошёл
кот. Тоже старый и ободранный. Одноглазый. Он тоже хотел есть.
Я подумала, что собака сейчас прогонит кота. Тот совсем близко к кускам
колбасы подошёл, тянет мордочку. Я хотела кинуть кусок подальше, может,
старый кот схватит еду и где-нибудь спокойно съест. В безопасности.
Но пёс неожиданно немного посторонился. Слегка так, мрачно и без
удовольствия; но посторонился. И пустил кота к колбасе. Это было так
удивительно, когда старая голодная собака подвинулась слегка и позволила
старому коту есть колбасу рядом.
Так они и ели рядом. Собака быстрее, кот помедленнее. Хорошо поели, плотно,
потому что я ещё один ливерный крендель купила. Их же двое.
…А потом они вместе ушли. Собака пошла, а кот за ней. Оба старые,
претерпевшие много лишений и бед, никому не нужные, - они пошли по тропинке
в лучах жаркого закатного солнца. Вместе. Один за другим. Может, они
знакомы.
Так и люди устроены. Одних лишения и горе озлобляют и заставляют яростно
бросаться на других, таких же несчастных и слабых. А других невзгоды и
тяготы делают добрее. И учат делиться тем немногим, что у них есть. Даже
если это простая ливерная колбаса. Последнее, что есть. Все равно они
немного подвинутся и позволят взять кусочек. Они понимают чужой голод и
чужое горе.
Придёт день, когда мы пойдём по тропинке к закату. И лучше, когда ты не
один ешь. И идёшь не один…
