четверг, 17 сентября 2020 г.

Поведение, которому нас учат с детства, ведет к краху жизни


В этой статье мы расскажем о самом распространенном поведении, которое в итоге может разрушить вашу жизнь. Опасность в том, что человек, который его придерживается, уверен, что он «идет вперед», прогрессирует. А на самом деле это самообман, который может дорого стоить. И если вовремя не остановиться, то можно разрушить свою жизнь.


Речь идет о трудоголизме. И это очень серьезно. Число людей, которые умирают от переутомления на работе, растет с каждым днем. Ученые давно уже обратили внимание на связь работы и здоровья. Работа в лихорадочном темпе без перерывов может вызвать привыкание. Гормоны стресса подпитывают возбужденное состояние и подстегивают гонку, приносящую удовольствие – так называемый высокий адреналин. Когда мы долго находимся на высоком уровне адреналина, мы постепенно теряем возможность переключиться в любой другой режим. В отличие от других зависимостей, трудоголизм часто приветствуется и материально вознаграждается. К сожалению, его «себестоимость» видна только в долгосрочной перспективе. У трудоголиков вероятность развода, возникновения алкоголизма и связанных со стрессом болезней значительно превышают среднюю. Причины истощения, снижения эффективности и упадка сил лежат не в интенсивности энергозатрат, а в их продолжительности и отсутствии восстановления. 

Вот что рассказал на одной из своих конференций о трудоголизме известный американский психолог Ирвин Ялом:

«Трудоголик - индивид, целиком поглощенный работой. Одна из самых поразительных черт трудоголика – его скрытая уверенность, что он «идет вперед», прогрессирует, продвигается. Время является врагом не только потому, что оно сродни смертности, но и потому, что оно угрожает взорвать одну из опор иллюзии исключительности: веру в вечное восхождение.

Трудоголик должен сделать себя глухим к посланию времени, в котором говорится, что прошлое расширяется за счет сокращения будущего. Стиль жизни трудоголика компульсивен и дисфункционален. Трудоголик работает, посвящает себя чему-либо не потому, что хочет этого, а потому что должен. Он склонен загружать себя без всякой жалости или учета своих возможностей.

Досуг сопряжен с тревогой и нередко яро заполняется какой-либо деятельностью, дающей иллюзию достижения. Таким образом, процесс жизни отождествлен с процессом «становления», или «делания». Жизни нет, а есть ожидание ее начала.

Один мой пациент-трудоголик как-то позволил себе редкое для него удовольствие прогуляться в полдень (в награду за какое-то особо важное достижение) и был ошеломлен зрелищем сотен людей, просто стоящих греясь на солнышке. "Что они делают целый день? Как люди могут жить таким образом?" – изумлялся он.


Яростная борьба со временем нередко является признаком сильнейшего страха смерти. Трудоголики обращаются со временем в точности так, как если бы на них надвигалась неминуемая смерть и они стремились бы успеть сделать как можно больше.

Находящиеся в лоне своей культуры, мы безоговорочно принимаем благо и правильность продвижения вперед. Не так давно я проводил краткий отпуск в одиночестве на курорте Карибского побережья. Однажды вечером я читал, одновременно наблюдая за мальчишкой, помощником бармена, не делавшим ничего, а только лениво взиравшим на море, – я подумал о ящерице, которая греется на солнышке, лежа на теплом камне.

Я сравнил его и себя, и почувствовал себя очень самодовольно, очень уютно. Он совершенно ничего не делал, зря тратил время. А я делал нечто полезное, читал, учился. Короче говоря, я продвигался вперед. Но тут какой-то внутренний бесенок задал мне ужасный вопрос: продвигаюсь вперед по отношению к чему? как? и (самое худшее) почему? Эти вопросы были – и остаются по сей день – весьма тревожными.

Они необычайно ярко показали мне, как я, постоянно проецируя себя в будущее, «убаюкиваюсь», погружаюсь в некий сон наяву, исполненный иллюзии победы над смертью. Я не существую так, как существует ящерица, я готовлюсь, я становлюсь, я в пути.

Джон Мейнар Кинес выражает это следующим образом. «То, что 'целеустремленный' человек неизменно пытается обеспечить себе, есть не что иное, как призрачное и обманчивое бессмертие, бессмертие своих актов, достигаемое путем перенесения своего интереса к ним вперед во времени. Он любит не свою кошку, а ее котят, а на самом деле даже не котят, а лишь котят этих котят, но и не их... и так далее до бесконечности, до конца кошачьего племени».

Толстой в «Анне Карениной» описывает крушение веры в «восходящую спираль» у Алексея Александровича, мужа Анны, человека, который всегда был в восходящем движении, великолепная карьера, невероятно удачный брак. Уход Анны значит для него много больше, чем просто потеря ее: это крушение личностного мировоззрения.

«...Он чувствовал, что стоит лицом к лицу пред чем-то нелогичным и бестолковым, и не знал, что надо делать. Алексей Александрович стоял лицом к лицу пред жизнью, пред возможностью любви его жены к кому-нибудь кроме него, и это-то казалось ему очень бестолковым и непонятным, потому что это была сама жизнь.

Всю жизнь свою Алексей Александрович прожил и проработал в сферах служебных, имеющих дело с отражениями жизни. И каждый раз, когда он сталкивался с самою жизнью, он отстранялся от нее. Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, спокойно прошедший над пропастью по мосту и вдруг увидавший, что этот мост разобран и что там пучина. Пучина эта была – сама жизнь, мост – та искусственная жизнь, которую прожил Алексей Александрович».

«Пучина эта была – сама жизнь, мост – та искусственная жизнь...» Никто не выразил это яснее. Защита, если она успешна, позволяет человеку не знать о бездне. Неудавшаяся защита – сломанный мост – оставляет нас открытыми правде и ужасу, к встрече с которыми мы в середине жизни, после десятилетий самообмана, оказываемся плохо подготовлены».


Предыдущая статья
Следующая статья
Похожие статьи